Откровения из сети

[Diziena]

Мне очень хорошо запомнился приход первого сексуального (а не любовного или романтического) чувства. При довольно необычных обстоятельствах.
Дело было в летнем лагере отдыха, мне было, кажется. 11 лет. Однажды совершенно случайно я подслушала разговор мальчиков из нашего отряда.
Речь они вели о том, чтобы пойти подсматривать в баню за девочками (должен был быть как раз банный день у девочек).
Они очень тщательно продумывали свой план — как раздобудут лестницу, заранее залезут на чердак, втянут лестницу за собой, плотно закроют дверь чердака и будут подглядывать через щели в потолке. Мнения у них разделились. Двое агитировали за идею очень активно, а двое других боялись, что их поймают, и приводили отговорки.
Меня они не видели, но я испугалась, что буду замечена, и постаралась потихоньку уйти. О чем я, кстати, почти сразу пожалела, когда начала думать об их разговоре. Сначала я была очень возмущена и хотела пожаловаться вожатой. Но вот какая получалась ситуация. Если я пожалуюсь, а они все-таки не решатся пойти — я стала бы предметом для насмешек как озабоченная дура. Если же они пойдут, а их поймают и накажут из-за моей жалобы — меня все станут считать ябедой и предательницей. А ребята были очень хорошие, я сама даже с ними много общалась.
Можно было бы сказать подружкам, но таких близких подруг у меня не было, а реакция других была бы такой, как у вожатой. Поэтому я и жалела, что не подслушала разговор до конца — тогда бы знала, какое решение они точно приняли.
До бани оставалось три часа, а я не находила себе места. Я не хотела, чтобы за мной подсматривали. Но что делать? Ребят не было видно. Сходить за баню, посмотреть, что там делается? А если кто увидит — как мне объяснить, для чего я хожу по этим закоулкам? Отказаться идти в баню? Но это обязательное мероприятие в лагере, нужны основания, объяснения…
Короче, через три часа, так ничего и не выяснив, я понуро шла вместе со всеми девочками в баню, как на казнь. Когда шли, мельком удалось взглянуть на дверь на чердак. Но она была на вид плотно закрытой.
Правда, так и должно было быть по их плану.
Когда вошли и разделись, я постаралась устроиться в самом дальнем уголке. Но все помещение было открытым и, конечно, сверху я могла быть видна, как и все другие. Осмотр потолка тоже ничего не прояснил. Ну, черный потолок, да, есть щели… Но никаких глаз не было видно, по потолку никто не топал… И все же поначалу я сидела на лавке, полностью зажавшись, стараясь согнуться так, чтобы никто не мог разглядеть меня сверху. Если бы я заметила что-то подозрительное, то сразу же выбежала бы в раздевалку и подняла шум. Но все было внешне, как всегда.
И постепенно обстановка стала вызывать во мне совсем другие чувства. Я смотрела на голых девчонок, которые вели себя, как обычно, раскованно: бегали, толкались, обливались водой — и понимала, что их сейчас всех могут /видеть/. И меня тоже могут видеть. То есть не обязательно, но /могут/. Я смотрела на подругу, которая лежала, раскинувшись, на лавке и понимала, что ее сейчас могут видеть — /всю/. И если раньше зрелище голой лежащей подруги меня бы не взволновало нисколько, то от сознания, что вот сейчас ее (и меня) могут видеть мальчишки (!) голыми, до самых подробностей, стало перехватывать дыхание. Но в то же время было ощущение безопасности — ведь, может, их там и не было!
Я стала успокаиваться, и мне показалось глупым продолжать сидеть и зажиматься. Я тоже начала свободно ходить по залу, набирала воду, намыливалась, вела себя естественно, но новые ощущения не проходили, а только усиливались. Мысленно глядя как бы сверху, я представляла, /что/ именно сейчас мальчишки у меня могли бы разглядеть, если бы сидели там, и стала думать, что бы они при этом чувствовали.
Неожиданно в голову стало приходить кое-что из ночных девичьих шептаний у нас в палате, которые раньше меня не очень интересовали. Я вдруг представила, как они смотрят на меня сверху и у них от этого начинают торчать их «штучки», как они их в волнении сжимают или теребят (точно я не знала, что делают, но знала, что должны при этом трогать), отталкивают друг друга, чтобы лучше видеть…
Каждая такая мысль волновала меня все больше и вдохновляла на новые «подвиги». Мне уже /хотелось/, чтобы меня видели тоже всю, как девчонок (опять же с условием «понарошечности» всего этого).
И я осмелилась — легла так же, как и подруга, на лавку, согнула в коленках ноги и слегка развела их в стороны, чтобы они могли увидеть /все/ (если они там были). Я чувствовала себя словно под острым душем из четырех пар глаз и просто нежилась в этом душе, а воображение рисовало волнующие картины, /что/ они при этом делают, глядя на меня.
В этот момент подруга неожиданно окатила меня теплой водой из тазика, и это настолько подстегнуло мои ощущения, что я как вдохнула, так и не смогла выдохнуть. Лежала, как парализованная, чувствуя, как теплые струйки воды сбегают по телу и особенно томительно ласкают — /там/…
Для меня это надолго осталось самым запоминающимся эротическим впечатлением. Может быть, именно оно определило потом мой первый оргазм…

=============================



Этот случай произошел со мной лет в 14 и запомнился как самое первое сексуальное ощущение. Я ехала в автобусе на задней площадке. Была страшная давка. Лето, жара, все спрессованы, обливаются потом и думают только о том, как бы скорее доехать.
И тут случилось нечто неожиданное. Я стояла на задней площадке лицом к стеклу. И в один из моментов почувствовала, что на меня надавили не так, как раньше. Новый сосед был мужчина, очевидно, невысокого роста — я чувствовала его дыхание на своей шее. Но главное я почувствовала снизу.
Он плотно и тесно прижался к моей попе всем передом. Сквозь летнее платье и тонкие трусики я совершенно четко различала три подробности: его ноги, прижатые к моим ягодицам, а посередине — большую твердую горячую «палку», которая пристроилась точно между двумя моими половинками.
Боюсь, что не смогу описать все свои чувства тогда. Я, конечно, сразу поняла, что это такое, хотя знала только понаслышке. Мне никогда до этого не приходилось сталкиваться ни с «автобусными онанистами», ни вообще с наглыми приставаниями мужчин. Я росла очень скромной девочкой.
И вот эта бесстыжая «палка» между ягодиц пришпилила меня к месту, как бабочку на булавке.
Я как будто окаменела — не могла даже пошевелиться. С одной стороны, я чувствовала отвращение. Но в то же время по всему телу забегали миллионы мурашек, низ живота и ноги свела какая-то незнакомая тягучая судорога.
Казалось, если я пошевельнусь, то эти чувства усилятся многократно. Но, поскольку эти чувства пришли против моей воли, я этого яростно не хотела. Я стеснялась его оттолкнуть или обругать — все-таки это был мужчина в возрасте (я видела его руки, лежащие на поручне автобуса).
Вывернуться из-под его напора тоже не могла — просто не было сил пошевелиться от нахлынувшей слабости. Единственное, что я смогла сделать. — это изо всей силы сжать ягодицы, но моментально почувствовала, как от этого все ощущения резко усилились. Я расслабила ягодицы и тут же ощутила, как «палка» напористо раздвинула их и вползла гораздо глубже. Я рефлекторно сжалась, выталкивая ненавистный предмет и…все повторилось… не раз и не два…
Наверное, я доставляла ему этими движениями колоссальное удовольствие.
Видя, что я практически не сопротивляюсь, он осмелел и нагло исследовал всю мою попу своим членом, при каждом толчке автобуса перемещая его с одной ягодицы на другую и вновь возвращая в ложбинку. А во мне в это время продолжало переливаться, обездвиживая и сводя живот, вот это мерзостно-сладостно-болезненное ощущение. Я не могла пошевелиться и только молитвенно отсчитывала секунды до остановки «Рынок» — знала, что там выйдет пол-автобуса. И, когда это произошло, я почувствовала, что он меня отпустил, но даже не посмела обернуться.
Не знаю, вышел ли он вместе со всеми или остался дальше ехать в автобусе. Мерзкое чувство, затихая, не отпускало меня еще часа полтора, иногда всплывало и потом, в воспоминаниях. Этот случай имел двоякие последствия. Когда я уже была на лет старше, ко мне снова попытался пристроиться в автобусе онанист и получил /так/, что забрызгал кровью пол-автобуса (да еще и парни, ссадив на остановку, добавили).
С другой стороны, чем старше я становилась, тем сильнее мне хотелось вновь испытать такое чувство. Как ни странно. В моей жизни было много разнообразного секса, но такого острого ощущения не возникало ни разу.
Все было намного проще. Только изредка, «по старой памяти», возникало что-то похожее, когда мужчина во время ласк прижимался ко мне сзади в положении стоя.
Кажется необъяснимым, но я бы очень хотела сейчас пройти по /этому/ пути, чтобы узнать, куда бы он в конечном итоге мог меня привести. И если бы я теперь оказалась на месте себя 14-летней, я бы, наверное, как говорится, «расслабилась и попыталась получить удовольствие»…