Культура и общество

[Marcello]

Пост сдан!

В стране наблюдается взрывной рост судебных процессов и приговоров по «экстремистским» статьям Уголовного кодекса. Особое внимание правоохранители уделяют интернету

Начну с истории, похожей на притчу.

Весной 2011 года в соцсети «ВКонтакте» были выложены фотографии, на которых перед объективом позировал сын тогдашнего вице-губернатора Краснодарского края Евгения Громыко с дочерьми главы Выселковского района Сергея Фирстова. Все снимки были сделаны во время празднования 50-летнего юбилея отца девушек (старшая из них — крестница Александра Ткачева, тогда — губернатора Кубани).

На всех трех фото Вадим Евгеньевич Громыко выступает в ладно пригнанной эсэсовской форме. Потом он пояснит, что «нарядился Штирлицем», согласно домашней традиции радовать друзей всякими смешными штуками; даже ролик соответствующий об этом сняли. «Ни о какой пропаганде фашизма речи не идет», — подчеркнул молодой человек.

Но снимки попали в интернет, потом в газеты, а этим только дай повод. Они и написали: так, мол, развлекается золотая молодежь Кубани.

Пресс-служба администрации края от комментариев воздержалась.

Конечно же, никакая это была не пропаганда фашизма (среди руководителей Выселковского района и их почетных гостей), просто у чиновничьих деток своя понималка не выросла, а взрослые им не объяснили — что стоит делать, а что нет. Тем не менее прокуратура Краснодарского края вспомнила о существовании Федерального закона № 114-ФЗ от 25.07.2002 «О противодействии экстремистской деятельности», согласно которому запрещается «пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики либо символики, сходных с нацистской атрибутикой и символикой до степени смешения», а также Федерального закона № 80-ФЗ от 19.05.1995 «Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов», согласно которому в Российской Федерации опять же «запрещается использование в любой форме нацистской символики как оскорбляющей многонациональный народ и память о понесенных в Великой Отечественной войне жертвах».

И вы даже представить себе не можете, что сделала прокуратура Краснодарского края, вспомнив о существовании процитированных законов. Она потребовала принять меры — по отношению к газетам, которые воспроизвели на своих страницах фотографии элитных отпрысков. Оказывается, это газеты «демонстрируют форменное фашистское обмундирование».

О том, на ком было надето «форменное фашистское обмундирование», прокуратура целомудренно умолчала.

Но закончилось все хорошо. Бумага из Краснодара (для принятия мер к газетам) достигла Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор), и его Общественный совет по применению законодательства РФ о средствах массовой информации принял решение: «Редакция СМИ не должна нести ответственности за публикацию изображения нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой, если редакция не преследовала при этом цели пропаганды идей нацизма, а использовала эти изображения для усиления эмоционального восприятия публикуемого материала, главной целью которого является осуждение нацизма и фашизма». Ведомство к доброму совету прислушалось.

В общем, Сергей Фирстов продолжает успешно руководить Выселковским районом, Ткачев стал федеральным министром сельского хозяйства, Громыко — его замом, с детьми их, надеюсь, тоже все в порядке.

Тем не менее Информационно-анали*тический центр «Сова» в своем последнем опубликованном докладе зафиксировал в 2015 году «39 случаев наложения санкций за демонстрацию нацистской или экстремистской символики, явно не нацеленную на опасную пропаганду», что приблизительно в пять раз больше, чем годом ранее.

Окончательные итоги 2016 года «Совой» еще не подведены, но экспертам Центра очевидно, что «продолжает стремительно расти количество людей, привлеченных к уголовной и административной ответственности за действия, которые можно счесть противоправными, но общественная опасность которых была весьма незначительной, и они не сильно выбивались из множества подобных. Такое правоприменение приводит к тому, что у граждан, включая радикально настроенных, не возникает никакого представления о том, как отличить запретное от разрешенного»…

А директор Центра «Сова», член СПЧ Александр Верховский сказал мне так: «В прошлом году фантастически выросло число приговоров «за высказывания» — до полутысячи. Причем у 380 из них это было единственным обвинением. Ведь отчитываются суммарно: насильственные преступления, участие в запрещенных организациях (не так давно это составляло основную часть приговоров), высказывания… — все вместе. Можно ничем другим не заниматься — сидеть у компьютера и только фиксировать экстремистов…»

Короче говоря, объем абсурда грозит превысить критическую массу.

Не дадим нашего Пушкина обидеть

Только два свежих примера.

Эльвира Султанахметова из Первоуральска получила 120 часов обязательных работ за призыв не отмечать Новый год, а также ироническое отношение к «рождественским крашеным яйцам». Статья — «Возбуждение ненависти либо вражды по признакам отношения к религии».

Лично я подозреваю, что «наиболее худшим», как она сама выразилась, в тексте Султанахметовой показались именно рождественские крашеные яйца, вытерпеть подобное кощунство действительно трудно. Но замечу, что и здесь у путающей христианские праздники Эльвиры были предшественники. Сам Геннадий Андреевич Зюганов еще 10 апреля 1999 года опубликовал на первой полосе «Советской России» «Пасхальное обращение к православным россиянам» и озаглавил его: «С Рождеством Христовым!» И что ж теперь, Геннадию Андреевичу тоже — обязательные работы? Но у него срок давности — вышел, а у Султанахметовой — нет.

Из Первоуральска перенесемся в столицу.

Зеленоградский районный суд вынес обвинительный приговор двадцатилетнему Евгению Корту за репост в соцсети картинки, изображающей людей, похожих на ультраправого националиста Максима Марцинкевича, известного как Тесак, и поэта Александра Пушкина: «Тесак» прижимает к стенке «Пушкина» и обращается к нему, используя слово «чурка». Картинка висит в Сети с 2013 года, когда ее опубликовал на своей странице сам Марцинкевич. В «Списке экстремистских материалов» на сайте Минюста ее нет.

Следствие тем не менее сочло, что на картинке присутствует «совокупность психологических и лингвистических признаков унижения нерусских».

Во время следствия Корт сам отыскал источник картинки «ВКонтакте» в открытом доступе, под которым стояло 3600 «лайков» и 40 репостов — и задался вопросом, почему привлекли к суду одного его.

Надо сказать, злополучная картинка благодаря стараниям правоохранителей и сделанной ими рекламе приобрела невиданную популярность; в поисковике «Яндекса» на клик «Марцинкевич» она теперь идет первой. Картинка, конечно, так себе, талантом художника бог Тесака явно обделил. Но мне совершенно очевидно: те, кто полагает творчество Пушкина в числе вершинных достижений отечественной культуры, картинку однозначно оценят как высмеивающую дураков и ксенофобов. Понимаю, что самой возможности такой трактовки Марцинкевич никак не допускал и когда-то в комментариях под своей картинкой исчерпывающе объяснил, чем ему не угодил поэт, — оказывается, Пушкин понаписал слишком много «стишков», а будущего Тесака в школе заставляли их учить. Поэтому Александр Сергеевич для него — «потомок негров безобразный», и только.

Суд солидаризировался с точкой зрения Тесака и приговорил Корта к одному году в колонии-поселении. Честь великого поэта спасена!

Ну и надо, наверное, добавить, что в ходе обыска после возбуждения против Корта уголовного дела полиция изъяла у него компьютер, два ноутбука, телефоны, книги по истории Германии и Третьего рейха (совершенно легально приобретенные в московских магазинах). Кроме того, он — редактор сообщества «ВКонтакте» «Железный Крест», некоторое время назад сменил фамилию — ранее был Евгением Ивановым. С правоохранительными органами до этого проблем у него не было.

«По материалам обвинительного заключения можно предположить, что Евгений — человек, симпатизирующий нацизму, поэтому можно понять, как на него вышли правоохранительные органы и почему им заинтересовались», — прокомментировал ситуацию Александр Верховский. «На самом деле симпатий обвиняемый у меня не вызывает, но по уму этого дела вообще не должно было быть», — заключает он.

А еще можно рассказать о процессе в Чувашии, где судили человека, перепостившего фотографию знаменитого депутата Милонова в майке с надписью «Православие или смерть». Этот суд закончился удивительным образом: дело прекратили на основании того, что на милоновской майке надпись без восклицательного знака, а в минюстовском «Списке запрещенных экстремистских материалов» она — с восклицательным.

А в Ставрополе прошел процесс над человеком, написавшим «Бога нет!» и назвавшим Библию «сборником еврейских сказок». «А чувства неверующих у нас «защищают» так же рьяно? Уже кто-нибудь сел за фразу «Бог есть»?» — отозвался на своем сайте переводчик Дмитрий «Гоблин» Пучков. Оппоненты, правда, возражают, что судили гражданина Краснова отнюдь не за атеистические убеждения, а лишь за то, что тексты его перенасыщены ненормативной лексикой.

Четыре тысячи запрещенных

Что ж, язык, на котором изъясняется российский интернет, тема для отдельного разговора. «Совсем невинных практически нет: у каждого можно найти какую-нибудь гадость», — сказал мне о героях этих процессов Верховский, и он прав. Но ведь судят интернет-хулиганов все-таки не за мелкое лексическое пакостничество, а по серьезным «экстремистским» статьям, по ним и отчитываются.

Согласно Федеральному закону, Минюст с 2007 года формирует «Список экстремистских материалов», признанных таковыми решениями судов.

На днях мы достигли знакового рубежа: в списке появился четырехтысячный (!) фигурант.
Все специалисты единодушны: разобраться в хаотическом перечислении названий книг, сайтов, видеоблогов и песен практически невозможно. Зато в случае «массового распространения» любого из них всегда сохраняется перспектива оказаться фигурантом дела и загреметь по полной программе. Достаточно вспомнить, как сахалинский районный суд признал экстремистской мусульманскую богослужебную книгу, так что пришлось вмешиваться самому Рамзану Кадырову. В результате, по инициативе президента Путина, в Закон «О противодействии экстремистской деятельности» была добавлена удивительная статья, которая звучит следующим образом: «Библия, Коран, Танах и Ганджур, их содержание и цитаты из них не могут быть признаны экстремистскими материалами».

А недавно (сообщила та же «Сова») стало известно, что еще в марте был издан приказ Генеральной прокуратуры, по-новому регламентирующий порядок запрета экстремистских материалов. Право обращаться в суды с подобными исками теперь принадлежит исключительно прокуратурам субъектов РФ и приравненным к ним военным и специализированным прокуратурам. Именно они должны готовить исковые заявления с использованием информации, поступающей из прокуратур городского и районного уровня. Более того, прокуратуры субъектов Федерации обязаны предварительно согласовывать подготовленные ими исковые заявления с соответствующим управлением Генпрокуратуры.

В приказе содержится призыв не допускать действия, способные спровоцировать неблагоприятные социальные последствия и, в частности, учитывать закон о запрете на признание экстремистскими священных писаний мировых религий и цитат из них.

С момента издания приказа прошел без малого год, но, как утверждает Центр «Сова», иски о запрете прокуратурами районного и городского уровня время от времени подаются по-прежнему…

Создана иллюзия борьбы

По моей просьбе один из самых авторитетных медиаюристов страны, директор воронежского Центра защиты прав СМИ Галина Арапова, назвав несколько рассмотренных в судах дел по экстремизму (уголовных и административных), написала:

«Количество таких дел растет, и статистика показывает, что чуть ли не сто процентов из них, дойдя до суда, заканчиваются обвинительными приговорами, зачастую неадекватно жесткими. При этом, создавая иллюзию борьбы с экстремизмом (преимущественно вылавливая репосты в социальных сетях), государство никак не препятствует распространению бытовой ксенофобии, которая процветает пышным цветом. Уровень нетерпимости ко всем, кто хоть как-то отличается, только растет, и это страшно. Правовые нормы, которые приняты в этой сфере, дают широчайший простор для произвольного применения, поскольку даже юристам подчас трудно понять, где пролегает грань между выражением легитимного мнения и экстремизмом, как учитываются негативные последствия для общества и учитываются ли вообще. Уже не нужно, чтобы были призывы к насилию, достаточно просто несогласия. Создается впечатление, что никто даже и не пытается доказывать умысел содеянного. Принимается априори, что все совершенное совершено умышленно — с целью разжечь, унизить, возбудить ненависть и т.д. Будь то тщательно подготовленный авторский текст, сквозящий национализмом, или банальный лайк под чужим постом в социальных сетях.

В начале ноября Верховный суд РФ внес изменения в постановление пленума «О судебной практике по делам экстремистской направленности», указав судам на важность выяснения целей распространения экстремистских материалов, то есть, по сути, указал на необходимость установления умысла. Удивительно, что пришлось об этом говорить специально, ведь наличие умысла является одним из обязательных элементов состава преступления. Это на уровне базовых принципов уголовного права: без умысла — нет преступления, не должно быть и наказания. Учитывая складывающуюся практику, хорошо, что Верховный суд обратил на это внимание, может быть, хоть это сбалансирует складывающуюся негативную тенденцию наказывать за все, что правоохранительные органы объявляют экстремизмом».

Ну и последнее. А как «в остальном мире»?

По данным доклада Freedom House, уровень свободы в интернете продолжает падать с 2010 года. На сегодняшний день 67% пользователей интернета живут в странах, где критика власти, военных структур или правящих династий подвергается цензуре. За последний год в 38 странах власти арестовывали пользователей социальных сетей за их публикации. 27% всех пользователей интернета живут в странах, где людей арестовали за публикацию, шеринг или просто лайк в Facook.

Согласно исследованию Freedom on the Net 2016, со свободой интернета в России дела обстоят лучше, чем в Китае, но хуже, чем в Уганде.


https://www.novayagazeta.ru/articles...1093-post-sdan