Англия, детская проституция в 19м веке
Только что прочитал. Не простым человеком был Уильям Томас Стэд, так же удивило что он умер на Титанике, я аж заинтересовался снова Титаником, читаю о крушении http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%...B8%D0%BA%C2%BB (если кому интересно кинул ссылку), добился своего всё же Стэд, боролся с детской проституцией, это правильно конечно, не чего не имею против, но так же из-за него подняли совершеннолетие до 16 лет. :( Он сам попросил это. Вот такие вот они моралисты вроде и хорошее дело сделал, но и плохое тоже, думаю почитать будет интересно. Но будет чуть-чуть не приятно. Не скажу что статья тяжелая прям, читать можно.
___________________________
Еще в конце 18го века Уильям Блейк писал:
А от проклятий и угроз
Девчонки в закоулках мрачных
Чернеют капли детских слез
И катафалки новобрачных. (пер. С. Маршак).
Минули годы, на горизонте уже забрезжил 20й век, но проблема детской проституции по прежнему не давала англичанам покоя. Общественные и религиозные деятели описывали Лондон как чудовище вроде Минотавра, которое непрестанно требует дань – совсем юных девочек и мальчиков, навсегда исчезающих в лабиринте трущоб. В отличие от взрослых, эти дети еще не понимали всего ужаса своего падения и грешили исключительно из-за своей невинности (по крайней мере, именно на это делали упор общественные деятели, занимавшиеся вопросами проституции.) С другой стороны, из-за неразберихи в законодательстве и разницей между общим и статутным правом, даже к началу 1880х годов было непонятно, кого вообще считать за ребенка. Когда именно индивид достигает возраста согласия и может осознанно вступать в половую связь? Юристы только руками разводили.
Теоретически, до 1875 года возраст согласия для девочек начинался в 12 лет. В 1285 году, во время правления Эдуарда Первого, изнасилование стало тяжким уголовным преступлением (felony), которое могло повлечь за собой суровую кару, включая смертную казнь. Но половая связь с ребенком, не достигшим 12 лет, считалась проступком (misdemeanor). В 1576 году, во времена Елизаветы Первой, секс с девочкой, не достигшей 10 лет, был приравнен к изнасилованию. Возраст согласия оставался прежним, 12 лет. Иными словами, секс с девочкой в возрасте от 10 до 12 лет все еще считался проступком. Это подтвердили и парламентские акты от 1828го и 1861го года.
Надо ли говорить, что и суфражисткам, и религиозным деятелям, включая членов Армии Спасения, да и много еще кому эта ситуация очень не нравилась. Благодаря их общим усилиям, в 1875 году Парламент поднял возраст согласия на 1 год. Теперь секс с девочками в возрасте до 12 лет стал тяжким преступлением, а секс с девочками 12-13 лет – проступком. Понадобилось еще 10 лет, чтобы Парламент, после многочисленных слушаний, утвердил новый возраст согласия – 16 лет. Огромную роль в борьбе за повышение возраста согласия сыграла деятельность журналиста Уильяма Стэда, опубликовавшего в 1885 году статью под громким названием “The Maiden Tribute of Modern Babylon” (“Детское Жертвоприношение в Современном Вавилоне.”)
Уильям Томас Стэд (1849 – 1912) был личностью незаурядной. Его можно считать родоначальником жанра “журналистское расследование.” Вдобавок к карьере журналиста, он увлекался спиритизмом и проводил сеансы. Кроме того, Стэд был убежденным пацифистом и освещал события Гаагской конференции. Последним ярким штрихом в его биографии стала его гибель на борту Титаника. Во время катастрофы, он помогал рассаживать женщин и детей по спасательным шлюпкам, после чего удалился в гостиную, уселся в кожаное кресло и открыл книгу. За этим занятием его и видели в последний раз.
В 1885 году Стэд организовал тайный комитет вместе с феминисткой Джозефиной Батлер, а так же членами Армии Спасения и Общества по Борьбе с Перевозкой Британских Девушек на Континент для Занятия Проституцией (да уж, любили в те годы длинные названия). Целью комитета был сбор информации о детской проституции, чтобы в последствие опубликовать эти данные и тем самым повлиять на общественное мнение. К своей задаче члены комитета подошли с размахом. Они ходили по борделям – разумеется, инкогнито, - проводили интервью с проститутками, сутенерами, акушерками и т.д. Собранные данные и стали основой для скандальной статьи Стэда. Как утверждал сам журналист, его целью вовсе не являлось разоблачение аморальности, лишь защита детей от изнасилования. Он вновь и вновь повторял, что большинство девочек, которые в первый раз становятся жертвами сексуального насилия, еще не вполне понимают, что с ними происходит и каковы могут быть последствия. Например, он упоминает про девочку-подростка, которая, пройдя освидетельствование у акушерки, удостоверившей ее девственность, облегченно вздохнула, “Ну вот я и пала! Как хорошо, что все закончилось.” “Дуреха,” отозвалась акушерка, “ничего еще и не начиналось. Тебя еще не соблазнили. Все впереди.” По словам Стэда, эта девочка была столь наивна, что если бы мужчина уколол ее иголкой в бедро и сказал, что это и есть секс, она бы ему поверила. Именно таких неискушенных девочек и решил защитить мистер Стэд. Вместе с ним, мы пройдемся по лондонским борделям и узнаем, как и почему девочки начинали заниматься проституцией.
Содержатели борделей сами отправлялись на охоту за новыми работницами или же полагались на сводней. Разговорившись, один содержатель борделя поведал Стэду, как он вербовал девушек. Обычно он отправлялся в сельскую местность и, притворившись пастором, ухаживал за девицами, а после даже сватался к ним. А чтобы порадовать будущую невесту, приглашал ее в Лондон, посмотреть на достопримечательности. Там он водил провинциалку по ресторанам, щедро угощал ее и особенно поил. Вечер заканчивался поход в театр, причем сутенер подгадывал так, чтобы пьеса закончилась после ухода последнего поезда. Теперь девушка, пьяная от вина и новых впечатлений, оставалась в Лондоне одна-одинешенька. Поэтому она с радость принимала приглашение переночевать, вот только в комнате ее уже поджидал клиент, заплативший своднику 10 – 20 фунтов за девственницу. После своего “падения,” девица уже не смела показаться родителям на глаза и оставалась в борделе. Таким образом, сутенер получал двойную выгоду – высокую плату за девственницу и новую проститутку. Кроме того, он посылал свою дочь на улицу, чтобы та предложила подзаработать девочкам из бедных семей. В таких случаях им обычно сообщали, что “джентльмен хочет сыграть с ними в игру” и “они получат много денег.” По словам сутенера, в Ист-Энде находилось много желающих.
Другая содержательница борделя рассказала про свой излюбленный сценарий. Путешествую по провинции, она встречала девочек из рабочих семей, предлагая им место горничной в Лондоне. Те с радостью соглашались. Возможно, они и сами догадывались, что их ждет на самом деле. С другой стороны, девочки-подростки часто шли в горничные, так что в таком предложении не было ничего необычного. Разве что отсутствие рекомендаций. В Лондоне бордель-маман давала новой подопечной лауданум, а когда та засыпала, приглашала к ней клиента. За свои услуги она обычно брала 13 фунтов. Наутро девочка просыпалась, плача от боли, но сводница утешала ее, мол, с кем не бывает. Рано или поздно все через это проходят. Но если девочка хочет жить как настоящая леди, она должна остаться здесь. Если жертва артачилась, сводница могла пригрозить, что теперь никто не примет ее на службу, раз она “падшая.”
Помимо содержательница борделей, были и обычные сводни, которые поставляли девушек к клиентам на дом или в гостиничные номера. Они предпочитали вербовать проституток среди продавщиц, служанок, детей из работных домов, а так же малолетних преступниц, только что вышли из тюрьмы. Их любимым местом охоты был Гайд Парк, где прогуливались помощницы нянек – девочки-подростки, катившие коляски с младенцами. Им было лестно, если к ним подходила богато одетая леди, агукалась с ребенком, и давала им шестипенсовик на чай. Через несколько дней такой “дружбы”, эта самая леди предлагала девочке заработать сразу много-много денег. От таких предложений кружилась голова. Ну кому в 14 лет не хочется красивых нарядов, особенно если хозяйка дома одевается в шелка и бархат, а сама ты носишь униформу с фартуком? Многие соглашались.
Жертвами сводниц часто становились приезжие девушки. Стоило им только сойти по трапу парохода, как в порту их окружали агенты из борделей. Они предлагали неискушенным провинциалкам дешевое жилье, а если те не соглашались, то просто подхватывали их сундук с вещами. Те, кто посмелее, могли и побороться за свой багаж, но робкие и напуганные девушки покорно плелись за сводниками.
Даже если девочка до последнего думала, что джентльмен просто-напросто хочет сыграть с ней в игру – ну там в карты, в шашки, мало ли какие есть игры, – то когда ей предлагали раздеться, до нее доходило, куда же ее заманили. Тогда жертва могла закричать или оказать сопротивление. Этот момент особенно интересовал Уильяма Стэда. Ведь если слышны женские крики, неужели никто не вмешается? Но один из опрошенных ответил следующее:
- Представьте, что в соседнем доме насилуют девушку. Вы уже отходите ко сну, как вдруг раздаются ее крики. И что же, вы оденетесь, броситесь вниз по лестнице, и будете стучать в дверь, настаивая, чтобы вас впустили? Вряд ли. Но крики все не прекращаются. Вам становится не по себе и вы уже начинаете думать, что, пожалуй, стоит что-нибудь предпринять. Но прежде чем вы успели одеться, крики уже стихли. Теперь вы чувствуете себя полным дураком, потому что зря старались.
- А как же полицейский на дежурстве? - спросил Стэд.
- Он не вмешается, даже если будут кричать. Ведь если полицейский станет вламываться в дом каждый раз, как услышит громкий женский крик, он будет присутствовать при родах не реже доктора. Раз уж девушка попала в дом с дурной репутацией, на помощь ей не придет никто, так что ее можно насиловать в относительной безопасности.
По Лондону ходили страшилки о борделях, оборудованных подземными камерами или комнатами с мягкими стенами, чтобы не так слышны были стоны несчастных жертв. Но, как заявила владелица борделя на западе Лондона, такие меры предосторожности были бы излишними. В ее доме толстые стены, на полу постелено по два ковра, а на окнах ставни и тяжелые шторы. Звукоизоляция идеальная. Девчонка может себе хоть голос сорвать, но никто ничего не услышит. “Но разве вы сами не вмешаетесь, если услышите крики девушки?” поинтересовался Стэд. “Ведь я могу ее и убить.” “Ну что вы,” отмахнулась от него хозяйка, “с какой стати вам ее убивать? А так делайте с ней все что хотите.” Если же девушки сопротивлялись слишком отчаянно, их могли привязать за руки и за ноги к четырем столбам кровати.
Помимо самих владельцев борделей, в этом бизнесе участвовали и врачи с акушерками. Дело в том, что викторианцы отличались педантичностью. Так что если клиент требовал от сводника девственницу, она зачастую должна была явиться со справкой, подписанной врачом или акушеркой. На слово девочкам не верили. Даже так, ходили слухи о нечистых на руку акушерках, которые подделывают справки или же учат малолетних проституток разным трюкам, как выдать себя за девственницу.
В качестве эксперимента, Стэд попросил у двух сводниц привести к нему 9 девственниц, которых он якобы хотел поделить между своими друзьями. Сводницы сказали что, мол, сложно, но можно, и действительно в течение недели завербовали 9 девушек в возрасте от 14ти до 18ти лет. Вместе со Стэдом они отправились к врачу (на самом деле, знакомому журналиста, который согласился участвовать в расследовании). Осмотрев всех кандидаток, врач забраковал пятерых девиц, которые тут же надулись. Слова доктора их очень обидели. Зато четверым он выдал сертификаты с таким текстом:
27 июня, 1885 года.
Справка дана ----, 16 лет, в том что сегодня я обследовал ее и признал девственницей.
---, доктор медицины.
Знакомство юных проституток с акушеркой обычно не ограничивалось первым обследованиям. В случае серьезных повреждений, девочек вновь привозили в ней, теперь уже на лечение. Кроме того, акушерки проводили аборты.
Расценки на малолетних проституток варьировались от 5 до 40 фунтов. По словам двух сводниц, посуливших Стэду 9 девственниц, если клиент платил девушке 5 фунтов, они оставляли себе 1 фунт. В некоторых случаях они могли прикарманить всю выручку. Например, за некую Нэнси клиент заплатил 10 фунтов. По мнению сводниц, Нэнси была совсем дурочкой и тут же растранжирила бы деньги, накупила себе уйму одежды. Естественно, ее родители и хозяева сразу бы догадались, что дело неладно. Поэтому сводницы оставили деньги себе, а девочке подарили чепчик, платье и пару туфель. Это ведь для ее же блага, уж они-то лучше распорядятся деньгами!
Сводницы, у которых был интервью Стэд, тоже были помешаны на бумажках. После того, как все 9 девушек прошли освидетельствование, они составили с ним следующий контракт:
Договор.
Сим удостоверяю, что согласна пойти с Вами за подарок в размере от 3х до 4х фунтов. Я обещаю прийти по любому адресу, если вы сообщите мне об этом за два дня до назначенной даты.
Имя: ----, 16 лет
Адрес: ----
Сводницы запретили девушкам сообщать Стэду свои адреса, чтобы он не вздумал вступать с ними в контакт напрямую, в обход “фирмы.” Свои интересы они блюли.
Когда журналисту наконец привезли двух обещанных девственниц, ему удалось их разговорить. Одной из них уже исполнилось 18. Ее отец умер, мать запила, а сама она служила помощницей повара в отеле. Как заявила девушка, она знала, на что идет, и была полностью готова “пасть.” За ее услуги, сводницы пообещали ей 2 фунта 10 шиллингов. Боли она не боялась и, кроме того, была уверена, что не забеременеет, потому что сводница сказала, что после первого раза не беременеют. Во время беседы, она успокаивала себя, повторяя, что честных девушек все равно почти не осталось.
Оставив девушку в покое, Стэд обратился к ее “коллеге,” которая ждала его в другой комнате. Ею оказалась милая, хотя и простоватая, девушка 16ти лет. Ее отец был сумасшедшим, мать работала уборщицей, сама она подрабатывала шитьем, за что и получала 5 шиллингов в неделю. За потерю девственности ей посулили два фунта. Заметив, что девушка сильно нервничает и кусает губы, чтобы не расплакаться, Стэд спросил, понимает ли она, на что идет. Она ответила, что понимает, только очень стесняется раздеваться. Как и предыдущая девушка, она была уверена, что не забеременеет после первого раза. Но даже после того, как Стэд предупредил ее о возможной беременности, она согласилась продолжать. Между ними состоялся следующий диалог:
Девушка: Мы очень бедны. Мама ничего про это не знает. Она подумает, что деньги мне дала знакомая мисс N. Ей очень нужны деньги.
Стэд: Послушай, если я соблазню тебя, ты заработаешь 2 фунта, но в таком случае потеряешь девственность, согрешишь, запятнаешь свою репутацию. У тебя может родиться ребенок, на которого придется тратить все жалование. Но если ты откажешься, я дам тебе 1 фунт. Что ты выбираешь?
Девушка: Пожалуйста, сэр, я согласна, чтобы вы меня соблазнили.
Стэд: Но тогда тебя ожидает боль, и порок, и стыд, и падение. Ты можешь даже закончить дни на улице – и все это из-за одного фунта?
Девушка (в слезах): Да, сэр, мы очень бедны.
Из этого разговора Стэд заключил, что даже в свои 16 лет девушка не могла просчитать последствия своих поступков, и тем не менее в глазах закона она считалась взрослой!
Но даже если эти две девицы лишь смутно представляли, что именно включает в себя потеря девственности, они приехали к Стэду добровольно. Никто их опиумной настойкой не опаивал и к кровати не привязывал. Но журналист задался целью доказать, что в благополучной Англии действительно можно купить девственницу за 5 фунтов, изнасиловать ее, а после продать в бордель на Континент. Джозефина Батлер и Брамвелл Бут, член Армии Спасения, познакомили Стэда с Ребеккой Джаретт, бывшей проституткой и содержательницей борделя. Именно она и стала посредницей в покупке живого товара. Вместе со своей бывшей подругой, сводницей Нэнси Браутон, она отправились к Элизабет Армстронг, проживавшей на западе Лондона. Миссис Армстронг, жена трубочиста, была алкоголичкой. Поэтому когда женщины предложили ей 5 фунтов за ее дочь, 13летнюю Элайзу (в статье Стэд называет ее “Лили”), мать с радостью согласилась. Сводницы сообщили ей стандартную ложь – мол, девочка будет служить горничной у богатого пожилого джентльмена. Фактически, это был эквивалент современного объявления о “высокооплачиваемой работе заграницей,” для которой не требуется ни виза, ни знание языка. Подразумевалось, что у миссис Армстронг не останется сомнений, как именно Элайза будет прислуживать своему благодетелю. Тем не менее, мать согласилась, и девочка уехала вместе со сводницами.
Следующей остановкой на их пути был домик акушерки. Обследовав девочку и выдав ей справку о девственности, акушерка покачала головой – мол, она совсем маленькая и хрупкая, ей будет очень больно. Тогда Джаретт купила у нее бутылку хлороформа. В прежние дни, сама она хлороформом не пользовалась, предпочитая ему лауданум, поэтому чуть было не велела Элайзе выпить жидкость. К счастью, додумалась сама попробовать, а когда защипало язык, поняла, что внутрь хлороформ лучше не употреблять. Девочку она отвезла в бордель, усыпила ее, и пошла за Стэдом. Тот нервничал так сильно, что выпил целую бутылку шампанского, хотя по жизни был трезвенником. В таком виде он вошел в комнату к Элайзе и стал дожидаться, когда же она выйдет из ступора. Придя в себя, девочка заметила незнакомца и закричала, “Помогите, в моей комнате мужчина!” Журналист тут же покинул комнату, посчитав, что символический акт насилия состоялся. Элайзу передали с рук на руки Брамвеллу Буту, который увез ее во Францию и оставил на попечении знакомой семьи.
Этот эксперимент, как и остальные свои встречи с проститутками и сводниками, Уильям Стэд описал в статья “The Maiden Tribute of Modern Babylon”(“Детское Жертвоприношение в Современном Вавилоне.”) Первая часть статьи была опубликована 4 июля 1885 года в газете Пэлл Мэлл. Во вступительной части, Стэд написал, что вся информация в статье – чистейшая правда. Он изменил лишь имена действующих персонажей. На самом же деле, описывая происшествие с “Лили”-Элайзой, журналист решил не упоминать, что покупателем был он сам. Как оказалось впоследствии, даже эта предосторожность не спасла его от суда.
Серия статей Стэда пользовалась бешеной популярностью. Покупатели буквально сметали газеты с прилавков. С самого утра толпы читателей стояли у редакции Пэлл Мэлл, чтобы первыми прочесть откровения лондонских сутенеров. В обществе назревал скандал, и министр внутренних дел сэр Уильям Харкурт, напуганный перспективой мятежей, попросил Стэда приостановить публикацию статей. Стэд согласился, но при условии, что Парламент немедленно примет билль о поднятии совершеннолетия до 16 лет.Этого Харкурт гарантировать не мог, так что статьи продолжали выходить.
Между тем, настроения в обществе достигли точки кипения. По всему Лондону прокатились протесты против бездействия Парламента. По Гайд Парку маршировали недовольные, включая и девственниц, облаченных в белые одежды. Теперь даже те члены Парламента, что прежде протестовали против этого билля, начали его поддерживать. Ну кому нужна репутация растлителя невинных дев? После третьего слушания, Парламент принял билль 7го августа, а через неделю он официально вступил в силу. Отныне совершеннолетие начиналось с 16 лет.
Но скандал на этом не закончился, наоборот, вышел на новый виток. Правда, это был уже другой скандал. На скамье подсудимых оказалось не правительство, допускающее насилие над детьми, а сам разоблачитель. Дело в том, что успех мистера Стэда раздосадовал его конкурентов из Таймс, которые начали собственное расследование и выяснили, кем же была та самая “Лили.” Журналисты связались с матерью Элайзы, Элизабет Армстронг, которая заявила в полицию о похищении своей дочери. Якобы она знать не знала, ведать не ведала, что ее дочурку вовлекут в проституцию. Кроме того, “нанимая” Элайзу, Ребека Джаретт не спросила разрешение ее отца. А ведь согласно закону, жена не могла принимать такое решение единолично, без согласия мужа! Чарльз Армстронг, которого прежде не заботила судьба дочки, тоже пошел в полицию, требуя справедливости.
Двадцать третьего октября 1885го года, Стэд и его помощники – Ребекка Джаретт и Брамвелл Бут, - в так же акушерка и еще две женщины предстали перед судом по обвинению в похищении Элайзы Армстронг. От адвоката Стэд отказался. Как он признал во время своей речи, подвело его именно отсутствие документов (ох, надо было брать пример с тех двух сводниц!) Ребекка Джаретт не только не спросила согласия отца, но и не удосужилась составить договор с матерью. А без подписей все и правда выглядело так, будто она ввела мать в заблуждение и чуть ли не насильно увела девочку. Хотя остальных помощников Стэда оправдали, но сам журналист, Ребекка Джаретт, и акушерка были признаны виновными в похищении и сводничестве. Вот уж и правда, за что боролись, на то и напоролись. Обеих женщин приговорили к 6 месяцам тюрьмы, Стэда – к 3м. Срок он отбывал в тюрьме Холлоуэй, где с ним обращались скорее как с почетным гостем, чем с заключенным. Отбыв свой срок, который Стэд называл “приятными каникулами,” он вернулся к журналисткой деятельности. Элайзу Армстронг вернули заботливым родителям, а Ребекка Джаретт продолжила работать в Армии Спасения.
http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/531721.html
